Пионеры российского инватуризма: «Мы ваши ноги и руки…»

Liberty в переводе с английского означает не только «свобода», но еще и «дерзость» и «смелость». Именно эти качества потребовались Наталье Гаспарян и Марии Бондарь из Санкт-Петербурга, когда 12 лет тому назад они решили создать туристическую компанию для людей с ограниченными возможностями. «Либерти» занимается организацией туров для российских и иностранных инвалидов-колясочников. Активно работая с отелями, кафе и музеями по обеспечению доступа инватуристов, компания тем самым внесла весомый вклад в создание городской безбарьерной среды. О том, что такое инватуризм и как он себя чувствует в российских реалиях, рассказывает исполнительный директор «Либерти» Мария Бондарь.

С Натальей Гаспарян мы учились в одной школе и еще в восьмом классе стали задумываться о «своем» деле. Что мы тогда себе напридумывали, я уже и не помню. Наверное, это были какие-то розовые мечты. Понимали только одно: продавать мы не умеем и не хотим — будет что-то другое. Правда, о социальном служении тоже не помышляли. Первые звоночки о том, что наше дело может быть как-то связано с помощью людям с ограничениями движения, прозвенели еще в юности. Я получила травму позвоночника и провела немало времени на реабилитации, в санатории, среди детей на колясках — моих ровесников. У Наташи в детстве тоже была травма позвоночника и похожие переживания.

Следующая картинка. Мы вместе с ней в Гамбурге в 16 лет. Участвовали в программе по обмену школьниками. И в одной принимающей семье жила девочка, которая могла передвигаться только на коляске. Но она жила полной жизнью! Сама ездила в школу, в кино, у нее был бойфренд. Это был культурный шок. Одно из самых сильных впечатлений от той поездки.

Потом мы поступили в институт: я — на филологический факультет, Наташа — на экономический. Подрабатывали гидами в родном Петербурге, видели, как «грузят» колясочников на экскурсиях. Нам это не нравилось. И это тоже была картинка-подсказка. А ведь это были иностранные колясочники! Они были хорошо оснащены и «укомплектованы». А наши? Они тогда вообще не могли себе позволить путешествовать. Многие из них даже из дома не выходили.

«Вот она — золотая жила…»

Мы по-прежнему собирались заниматься бизнесом. Искали нишу, в которой могли применить свое образование и опыт в туризме. Мы увидели, что водят туристов на колясках, но не умеют с ними обращаться. И решили: вот она, золотая жила, кинем досочку на ступенечку — и будет суперсервис! Все туристы будут наши! Это было очень наивно, но тогда-то наш «пазл» и сложился. Мы поняли, что хотим разрабатывать туры для инвалидов. Весь первый год изучали нишу, погружались в тему и поняли, что все очень непросто. Параллельно искали в сети подобные компании за границей — пытались понять рынок: кто пришлет нам первых клиентов, что нужно для этого сделать в городе. Судьба свела нас с Санкт-Петербургской региональной общественной организацией инвалидов «Мы — вместе». Юрий Кузнецов, Равиля Морозова, Пётр Морозов — они очень нам помогли.

Мы даже катали с Натальей друг друга на инвалидной коляске по городу. За год создали карту доступности Петербурга: составили список безбарьерных объектов (музеи, гостиницы, кафе), разработали маршруты для двухдневного, недельного туров, сформировали базу специализированных компаний-партнеров.

Например, Большой дворец Петергофа тогда был недоступен для колясок, и мы решили проверить, можно ли внести коляску с человеком по лестнице. Сели в кресла. Наташин папа и муж мужественно тащили нас наверх. Это было очень страшно! В любой момент можно было перевернуться. Тогда мы поняли, что коляски можно только катить: нет пандуса — значит, аккуратно по ступенькам. Это очень тяжело и утомительно, поэтому мы стараемся, чтобы все объекты в наших маршрутах были безступеньчаты. Там, где нужно преодолеть 2–3 ступеньки, достаем самодельный «пандусёныш», который сделал мой муж. Он у нас всегда с собой. Некоторые наши зарубежные партнеры даже попросили изготовить и для них такой же.

Начинали мы с приема иностранных туристов. В те годы в Петербурге стал развиваться круизный туризм, не требующий поселения в гостиницах. К тому же, иностранные туристы платежеспособны. Когда они заказывают тур, то, как правило, рассчитывают на VIP-обслуживание и готовы его оплачивать. Для нас работа с иностранными группами и индивидуальными туристами — это то, что нас кормит: это зарплаты сотрудникам и возможность продержаться между сезонами. Зарубежные инватуристы — и более обеспеченные, и более социализированные — они привыкли путешествовать. Кроме того, среди наших клиентов бывают не только инвалиды-колясочники, но и просто пожилые люди, которым тяжело ходить.

Последние 2 года иностранцы стали более осторожно относиться к поездкам в Россию. В 2014 году у нас развалилась американская группа — не собралась. В 2015 году поток в Питер сократился у всех туркомпаний, так как меньше стало заходить круизных судов. К сожалению, делает свое дело та «картинка», которая транслируется через западные СМИ. Для нас, даже если одна группа не приехала, уже серьезный финансовый урон. Надеемся на сезон 2016 года.

«…Вы никогда не заработаете в этой нише очень много денег!»

Спустя несколько лет после начала нашей работы появились заказы от питерских инвалидов, а впоследствии и от других жителей России. Самое сложное в нашем деле — найти в России гостиницу со специализированными номерами. Особенно если едет большая группа. Бывает, звонишь в гостиницу, спрашиваешь: «Есть у вас номера для инвалидов?» – «Есть!» – «Сколько?» – «Двести пятьдесят!» Бежишь туда, а там просто пандус ко входу пристроили. А то, что человек на коляске не въедет в дверной проем ванной комнаты шириной 50 см, — это никому в голову не приходит. А еще нужен поручень в туалете, и душ без поддона, чтобы туда можно было въехать на коляске и пересесть на стульчик, и зеркало с наклоном, чтобы видеть свое отражение, не вставая с коляски, и выключатели на таком уровне, чтобы человек сидя доставал. Скажем, в Германии давно разработаны и действуют стандарты таких номеров, а нам до сих пор иногда звонят из профильных госучреждений и спрашивают: «Вы не знаете, есть ли стандарты специализированных номеров для инвалидов?» Впрочем, ситуация меняется. Инвалидный туризм — это искусство предусмотреть любую мелочь. Но это — жизненно важные мелочи, которые позволяют туристу с особенностями чувствовать себя полноценным человеком. Только в немецкоговорящих странах больше 30 туристических фирм, подобных «Либерти». Их много в США, Канаде, Австралии, есть даже в Эквадоре. То есть это действительно бизнес.

В основе каждой компании, работающей в мировом инватуризме, как правило, лежат личные истории. Наш любимый партнер — немецкая компания Grabo Tours Reisen. Ее основатель, Вольфганг Грабовский, – этакий добрый дядюшка, похожий на Санта-Клауса. Его старший брат когда-то попал в аварию и сел в коляску, поэтому они решили основать компанию. Грабовский получил образование медбрата, он инициатор этого движения в Германии. Со своими туристами они забираются на пирамиды майя, Великую Китайскую стену — куда угодно. «Мы ваши ноги и ваши руки», – говорит он своим клиентам. Нам он когда-то сказал: «Девочки, вы никогда не заработаете в этой нише очень много денег».

И он прав. Больше шести лет мы работали практически за спасибо. Удавалось выйти на самоокупаемость — и то хорошо. Приходилось даже свои деньги докладывать. У каждой из нас тогда было свое основное место работы. А потом мы обе ушли в декрет: сначала с одним ребенком, потом — с другим, а Наташа вот уже и с третьим, поэтому появилась жизненная необходимость получать в «Либерти» хотя бы зарплату. За все время существования «Либерти» мы лишь однажды получили грант, а также в 2010 году, победив на Конкурсе социальных проектов, получили беспроцентный заем от Фонда «Наше будущее». Эти средства нам очень помогли.

Сегодня у нашего бизнеса два направления: работа с иностранными туристами (оно приносит основной доход) и услуги для отечественных клиентов (здесь для нас важно хотя бы достичь планки самоокупаемости). И все равно получается довольно дорого. Дело в том, что для наших туристов нужны специально оборудованные номера, а они, как правило, есть только в 4–5-звездных гостиницах. Кроме того, нужен специальный транспорт — с подъемником. Его аренда обходится дорого, но стало несколько легче, когда у нас появился свой оборудованный для перевозки колясочников микроавтобус.

Кстати, этот микроавтобус — отдельная история. Купить спецтранспорт, оборудованный специальным лифтом, мы не могли себе позволить, поэтому приобрели подержанный фургон — в нем, кажется, раньше цветы перевозили. Муж мой проявил чудеса инженерной мысли: сам вырезал окна, поставил сиденья, установил лифт (срезал его с какого-то списанного грузовика). Этот оранжевый «микрик» нас много лет выручал! Швейцарская делегация аплодировала, увидев это чудо техники ручной работы. Это уж потом немецкая фармацевтическая компания «Берингер Ингельхайм» выделила нам грант на покупку нового микроавтобуса, который оборудовали профессионалы. Но тот, самодельный, долго нас радовал и выручал. Свой транспорт — это свобода и экономия! И все равно: большие группы мы набирать не можем, значит, все расходы делятся на 10–15 человек, поэтому есть пределы снижения цены.

Сейчас в нашем бизнесе растет доля внутреннего туризма — работает сарафанное радио. Недавно из Екатеринбурга пришла заявка на тур для группы из 20 человек: 10 детей-инвалидов и 10 родителей. Летом каждый год мы устраиваем общие программы для туристов из Москвы, Ульяновска, Вологды, Екатеринбурга. Люди получают возможность знакомиться между собой, обмениваться впечатлениями, приобретать новых друзей. Это очень востребованный формат инватуризма. Все обсуждения таких сборных поездок происходят на странице «Либерти» «ВКонтакте». Наша цель — сделать так, чтобы колясочники сначала попутешествовали с нами, а потом смогли организовывать поездки самостоятельно.

Между социальностью и бизнесом

Сегодня существуют три группы проблем, которые препятствуют развитию инвалидного туризма в России.

Первая — это финансовая. Все знают, что российские инвалиды в большинстве своем живут небогато, но мы не можем оказывать услуги ниже себестоимости. При этом мы стараемся, чтобы не было каких-то специальных туристических продуктов «эконом-класса» и «для богатых». Все наши туры разработаны с учетом высоких стандартов качества.

Важно соблюдать баланс между социальностью и бизнесом. Конечно, адреналин и мотивацию дают именно социальные моменты нашей деятельности. Вернулась группа из Барселоны — все на подъеме, все счастливы, люди собираются учиться, замуж. Мы понимаем, что сделали доброе дело, но в какой-то момент фокус на социальном, человеческом эффекте начинает забирать у нас все время и силы. Становится ясно, что, если полностью уйти в социальное направление, просто не останется денег и компания пойдет ко дну. Приходится уделять достаточно внимания бизнес-составляющей: заниматься рекламой, продвижением продукта, искать новых партнеров. При этом выездной колясочный туризм — это самое тяжелое, убыточное направление. Каждый тур почти как в первый раз — невозможно просчитать все риски. Например, тур был рассчитан на 8 человек, а в итоге едут шестеро, потому что двое неожиданно отказались. Мы теряем деньги, но везти людей все равно надо. Обычно мы проводим 4 выездных тура в год — вывозим за границу порядка 50 человек. Отдельные чартеры мы себе позволить не можем, но, как правило, авиаперевозчики идут нам навстречу. Например, компания «Россия» из-за нашей группы в 15 человек поменяла самолет.

Вторая масштабная проблема — техническая. Россия — страна все еще малодоступная для инвалидов-колясочников. Есть Петербург и Москва, где произошли серьезные изменения в создании безбарьерной среды, есть и другие города, где ситуация также налаживается, но, увы, далеко не везде. Чтобы сделать хороший тур, надо решить несколько задач: комфортное жилье, транспорт с лифтом или пандусом, рестораны и кафе со специализированным заездом и туалетом, доступные музеи и другие объекты инфраструктуры культуры и развлечений.

Бизнес, который точит камень

Вообще, проблема доступной среды — это некий замкнутый круг: чиновники и владельцы гостиниц, ресторанов и других заведений не всегда видят и понимают целесообразность организации безбарьерной среды, потому что редко сталкиваются с инвалидами-колясочниками, а те не появляются в общественных местах, потому что как раз нет безбарерной среды!

В решении проблем доступной среды в нашем городе мы участвуем уже 11 лет. Вода камень точит. Четыре года мы носили свой сорокакилограммовый пандус в храм-музей Спас на Крови. Я Наташе говорила: «Может, лучше в Петергоф? Погуляем в парке?», но она твердо отвечала: «Нет, если не мы, то кто?» Теперь в храме есть свой пандус. Третий сезон открыта колоннада Исаакиевского собора, и там прекрасно работает лифт. В Эрмитаж на коляске? Пожалуйста. У нас составлен «гроссбух» доступных объектов в Петербурге, но приходится постоянно отслеживать информацию: сегодня работает — завтра нет, была гостиница на 6 специализированных номеров — завтра она закрылась и так далее.

Целый год мы разрабатывали маршрут путешествия по Транссибирской магистрали — провели исследовательскую работу. Казань, Екатеринбург, Иркутск хорошо приспособлены для безбарьерного перемещения, а, например, Владивосток — нет. Так что до него туристы не доедут — придется укорачивать маршрут.

Сегодня самые популярные маршруты: Санкт-Петербург и Москва, да и поезд «Сапсан» вполне удобен для перемещения на коляске — там есть специальные места и приспособленные туалеты. В Питере гвоздь нашей программы — прогулки на воде. Хотя в нашей Северной столице по-настоящему доступных причалов пока нет, но у нас есть свои пандусы, по которым мы закатываем коляски на борт. Кроме того, мы работаем с конкретной компанией, которая дает нам определенные суда с широким ровным входом. Однако в любом случае доступна только верхняя палуба, поэтому кататься по Неве и каналам можно только в хорошую погоду.

Инватуризм — школа свободы

К третьей группе проблем нужно отнести особую психологию людей с ограниченными возможностями. Люди с инвалидностью в нашей стране еще не привыкли путешествовать, они достаточно недоверчивы. Нужно и дальше — государству и обществу — предпринимать шаги по расширению безбарьерной среды, по социализации людей с инвалидностью, чтобы они могли и путешествовать, и полноценно учиться, работать и зарабатывать.

Я считаю, что мы вносим свой вклад тем, что помогаем людям на колясках  путешествовать. Приезжает наш турист-колясочник, например, в Париж и понимает, что он абсолютно свободен: может сам вызвать себе такси, поехать в варьете, всю ночь гулять с друзьями! Что есть обычная, нормальная жизнь — даже для человека, прикованного к коляске. Для многих это становится переломным событием. Мы и сами заряжаемся от таких историй.

В последние годы ситуация в Санкт-Петербурге заметно изменилась. Двухдневную программу для инвалида-колясочника может сделать уже любой туроператор, если приложит голову. Но надо знать нюансы: даже доступные объекты имеют свои особенности: где-то лучше войти через одну конкретную дверь, а где-то может сломаться подъемное устройство. Нужно знать, где удобные туалеты, где покормить. Мелочей здесь нет. Для того чтобы организовать качественный инватур, нужна серьезная мотивация, внимательность к деталям, готовность к нестандартным решениям. Поэтому конкурентов у нас пока не так много.

Нас очень поддерживают наши мужья. Кстати, за то время, что существует «Либерти», на две наши дружные семьи родилось уже пятеро мальчишек! Так что, когда одна из нас раскиснет, другая сразу подхватит, встряхнет и скажет: «Ну хорошо, давай все бросим. Только не сейчас!» А там, глядишь, все и налаживается. Ну а когда видишь глаза тех людей, которым ты помог впервые увидеть Барселону… Ради этого стоит еще потрудиться! Как сказал известный врач-реабилитолог Глен Доман: «Нет ложной надежды, есть ложное отчаяние».